Cказочница....silentium amoris
Сказка о Чёрном Жемчуге Ночи.
- Завтра, в Святой День, исчезнешь ты с лица земли, нечестивый. Зачем бродишь ты по миру, вводя людей во Грех?
- Брожу, покуда люди видят в себе возможность грешить, - в тон Епископу ответил Демон и улыбнулся. – Как только ощутите себя достойными Отца нашего, а не жестокими рабами Его, как разглядите совершенство своё и ближнего, так и не останется места Греху в ваших душах.
Епископ поморщился и сделал охраняющий жест:
- Странные речи молвишь ты, нечестивый.
Демон чуть склонил голову, учтиво и насмешливо:
- Поддерживаю высокопарную манеру речи, избранную Вашим Святейшеством.
- Посмотрю, как и что ты завтра поддерживать будешь, нечестивое отродье, - прошипел Епископ. И тут же, опомнившись, откашлялся, напустив на себя прежний скорбный и безгрешный вид. - ... Ибо попался ты ныне, и окружают тебя лишь святые отцы да храмовники. Так ты не опаснее любого из тех, кого очистила Святая Инквизиция.
Печальная улыбка Демона и странная боль, поднявшаяся откуда-то с несуществующего дна его золотистых глаз, заставила вздрогнуть всех, кто глядел в тот миг на его прекрасное лицо. Не было там боли за свою участь, в этих мерцающих омутах, подёрнутых дымкой льда.
читать дальше
Последние отблески дня окрашивали алым стены церкви и весь город, когда Джеланна всё ещё стояла на холме, взирая на это великолепие. На самом деле город был самым что ни на есть обычным, но в час, когда били колокола старой церкви, и солнце либо только начинало восходить, либо уже скрывалось за холмами, не было в мире места прекраснее.
Наступала Ночь Накануне Святого Дня, одного из самых значительных среди многих церковных Праздников. Завтра Джеланна встанет самая первая, как всегда, и побежит к дверям храма, а потом начнётся шествие, и ей, как одной из тех, кто следил за каменной церковью, будет позволено в нём участвовать. Поговаривали, будто бы Епископ приготовил какой-то сюрприз, который сделает Праздник совершенно незабываемым... но женщин допустят поглядеть только из такого далека, из которого ничего не разглядишь. Как всегда. Что делать – Носительницы Греха...
Джеланна вздохнула. Вечер сгустился вокруг неё, наполняясь скорбными едва слышными стонами, далёким воем то ли волков, то ли бесов и демонов, и тому подобными странными и неприятными звуками. Как известно, в Ночь Накануне любого Святого Дня нечистая сила выходила резвиться и смущать всех благочестивых верующих.
Сегодня было особенно страшно: духи будто бы оплакивали кого-то. И возгласы их, приближаясь, вновь откатывались, потому что ночь ещё не вступила в свои права.
Джеланна была храброй девушкой, но и ей стало не по себе. Она сделала охраняющий жест и медленно начала спускаться с холма. Но когда прерывистый вой раздался совсем близко, она что было сил понеслась в город, к своему дому...
Этой ночью началась буря. Ветер завывал в трубах и неистово стучался в запертые ставни и двери, силясь сорвать их с петель. Вся нечисть, какая только была в окрестностях, кружила нынче над городом, заставляя верующих дрожать в своих домах и с нетерпением ждать рассвета. Только духам и Епископу была известна причина безумия плясок Ночи Накануне этого Святого Дня...
Шествие уже давно закончилось, и толпа высыпала на главную площадь, чтобы насладиться
тем, что приготовил на сегодня Его Святейшество с верными своими святыми помощниками.
Джеланна стояла на пороге церкви, задумчиво взирая на широкую улицу, упирающуюся в спины последних стоявших на площади. Она уже закончила убирать огарки свечей у иконостасов и теперь силилась понять, что же там происходило, за всеми этими людьми. Но крики толпы напоминали гремящие моря, и далёкие возгласы Его Святейшества было не разобрать.
Что-то важное происходило там... важное для самой Джеланны...
Она была благочестива, эта юная девушка с воздушными небесными глазами, лицом ангела, лёгким телом и божественно-прекрасными волосами, стыдливо скрытыми тяжёлым длинным платком. Красота её была так невинна, что даже священники, боящиеся, обычно, прекрасных женщин, доверяли ей, этому юному ангелу, которого, казалось, не затронул Первородный Грех.
Она любила людей и всё вокруг, и не приходило ей в голову крамольных мыслей. Разве только жалела она людей за все их грехи, за то, что ставят они одних ближних выше других.
Сегодня Джеланна снова задала себе вопрос—почему же люди боятся многого? И почему не равна женщина мужчине...
Быстрые ноги понесли девушку на площадь, в самую гущу толпы, и она увидела... увидела... увидела...
Слабый человек уже не выдержал бы всех тех пыток, которые пока использовал Епископ. Сильный, не будучи сломлен, был бы на пороге смерти. Но никто не мог ответить, далеко ли до Рубежа этой жертве Святой Инквизиции.
Святые отцы, стоявшие вокруг помоста, беспрестанно читали молитвы, ограничивая его силу, и не знающие поражения рыцари-храмовники охраняли того, кто не смог бы сбежать. Холодные инквизиторы с бесстрастным восторгом ломали его тело, но испробовали пока далеко не всё, что причиталось ему по списку.
Епископ холодно оглашал каждое наказание, а потом горячо вещал толпе о том, как доволен сейчас рабами Своими Господь...
Джеланна расширившимися глазами взирала на помост. Словно во сне приблизился он к девушке, и она различала каждую деталь. Она видела почти изломанное, но всё ещё красивое совершенное тело в изодранных чёрных одеждах. Видела и прекрасное лицо с тонкими точёными чертами, какие бывают на иконах самых лучших мастеров... бледное лицо с плотно сжатыми губами и провалом золотых глаз, в которых под истончившейся дымкой льда бушевало всепоглощающее холодное и сжигающее пламя, готовое вырваться на волю.
Но звучали отборнейшие молитвы святых отцов, и пламя бессильно разбивалось о крепкие стены ледяной темницы...
Джеланна беззвучно кричала, и увидев её в толпе, Демон улыбнулся, прикрыв глаза...
Епископ ужаснулся тому восторгу, который испытывал, истязая долгожданную жертву. Впрочем, как он и ожидал, «жертва» не унижалась, да и вообще не производила впечатления жертвы.
Его Святейшество ужаснулся своей улыбке, возникшей при мысли о том, что будет с гордым отродьем, когда он перейдёт с обычных истязаний на то, что несло нечистой силе смерть.
Крик его силился изгнать этот страх перед собственной жестокостью, когда он обратился к толпе:
- О верующие! Да будет известно вам, что перед вами не впавший во грех человек...
Возгласы удивления и нетерпения почти заглушали его:
- ... но Демон, богомерзкое создание! – Епископ порадовался произведённому впечатлению, и продолжал: - Он вам известен, братья и сёстры! Особо романтичные натуры... и, конечно, наши женщины... дали ему имя «Чёрный Жемчуг Ночи». Полагаю, из-за этого...
Повинуясь знаку, один из рыцарей-храмовников рассёк мечом остатки тонкой чёрной ткани на груди Демона, и солнечный луч отразился в простом и изысканном украшении—золотой гривне с чёрной жемчужиной в середине.
Епископ подошёл в своей жертве и рванул тонкую золотую цепь.
Она не поддалась, и Демон улыбнулся почти сочувственно, тотчас же получив удар от стоявшего рядом воина...
И тогда Его Святейшество понял, что время пришло. По его знаку инквизиторы почти бережно положили жертву на помост. Двое священников внесли реликвию храма – древнее бронзовое Распятие—и возложили на грудь Демона.
Тёмная кровь Чёрного Жемчуга Ночи заструилась у краёв Распятия, и губы, наконец, разомкнулись... исторгнув не вой, но пронзающий сердце полувздох-полустон, едва слышный, но проникший, тем не менее, в каждый уголок площади.
Епископ разочарованно взирал на поверженного Демона, медленно подходящего к своему Рубежу, и не ощущал удовлетворения...
Женщина – здесь?...
Женщина, вихрем пронёсшаяся к помосту, разорвавшая круг святых отцов, проскользнувшая меж не знающих поражения мечей храмовников!...
Чёрные крылья бури, изорванные в клочья, вздохнули и, кружа реальность в водовороте свободного пламени, сгорели в потемневшем воздухе...
Полуденное солнце освещало девушку, держащую во вскинутых руках бронзовое Распятие, полыхающее огнём Господнего Чуда...
- Прости, прости меня, Отец наш! Прости не за то, что спасла, но за то... О, не могу сказать! Боюсь, и не могу жалеть об этом...
Тихо потрескивали свечи у тёмных икон пустой церкви, и лунный свет лился сквозь один из боковых витражей – единственная дорожка, разделявшая тьму алтаря и входа.
Джеланна вскинула голову, глядя на прекрасный лик Сына, и твёрдо сказала:
- Не раба я тебе, но дочь, как и все мы... и доверяю я лишь Тебе мою тайну: я люблю того, кто подходил к Рубежу под Твоим Распятием... Это грех? Если грех, то прости меня... прости...
Слезинка упала в пламя свечи, и она не погасла.
- Милосерден Ты, я знаю... Но может быть Любовь – это всё-таки не грех?!... Прости меня... прости...
- Разве просят прощения за Любовь?
Джеланна вздрогнула при звуках мягкой усмешки в мягком голосе, но не обернулась. Она знала, кому он принадлежит, словно слушала его всю жизнь.
- Ты... – выдохнула она и обернулась. – Это Вы, Чёрный Жемчуг Ночи.
Церковь молчала. Девушка, казалось, была одна.
Но вот сгустившаяся тьма у входа очертила фигуру, неразличимую в мерцании свечей.
- Да, Джеланна. Это я.
Демон вступил в полосу лунного света, льющегося сквозь витраж, и девушка замерла, увидев мощь, страшную и прекрасную, здесь, в Святом Месте.
Чёрный Жемчуг Ночи медленно двигался к ней с грацией подступающей тьмы, и странные золотые глаза, подёрнутые дымкой льда, горели на лице, похожем на лики лишь самых красивых и совершенных икон.
- Вы ведь всё слышали, да? – тихо спросила Джеланна.
- Да, дитя... Не раскаивайся в Любви, ведь Она есть основа Естества Отца Всего сущего, основа каждого создания Тьмы и Света, - странная улыбка заискрилась на его губах.
Девушка сделала несколько шагов ему навстречу, но остановилась и, прищурившись, попыталась вглядеться в странный образ в зыбком свете:
- Это говорите мне Вы – Демон? Здесь, в церкви?
Он рассмеялся и приблизился к ней:
- Да, дитя, всё так странно!... А задавала ли ты себе вопрос – где лежит Зло?... В память о Распятии я дам тебе ответ – не во Тьме, но в Искажении.
- Я не понимаю Вас! – она испуганно опустила глаза, но не захотела отступать от него даже на шаг.
Он грустно усмехнулся:
- Может быть когда-нибудь... Зачем ты скрываешь свою красоту?
Джеланна коснулась платка, скрывавшего её чудесные волосы.
- Потому что Грех показывать её. Это вызывает у мужчин грешные мысли, - она замешкалась. – Так, кажется, говорят святые отцы.
- Мужчины боятся Греха, и растят его в себе, как и вообще люди. Я уже говорил это Епископу, - задумчиво Демон сделал какой-то жест красивыми пальцами.
Платок упал к ногам Джеланны, и длинные волосы каскадом полились по её плечам.
Чёрный Жемчуг Ночи улыбнулся, глядя на смутившуюся девушку.
- Скажи, дитя, разве Грех обладать тем, чем одарил тебя Отец Всего Сущего?... И если люди не имеют сил, наслаждаясь, не забывать о Высшем, называя потому Дары Злом, то это лишь из-за слабости, которую они получили, закрыв себя от самих себя.
Он протянул ей раскрытую ладонь, и она вложила в неё свою, ощутив в прохладных пальцах огонь, бьющийся в глубине его глаз.
А вкус его губ был вкусом Вина Причащения...
- Ты чего такой грустный, брат храмовник? – насмешливо поинтересовался толстый монах, отставляя в сторону огромную кружку пива.
- Неважно, - отмахнулся молодой рыцарь, мрачно уставившись в стакан с вином.
Какой-то ремесленник из-за соседнего стола обсуждал Чудо на площади, произошедшее довольно давно, и нёс какую-то чепуху о Блаженной Джеланне.
Монах подмигнул воину:
- А с девушкой-то действительно что-то не так. Ходит в струящихся одеждах, с распущенными волосами – ни дать, ни взять ведьма! – и болтает что-то о Господе. Если бы я не знал о Чуде, я б точно сказал, что в неё демон вселился!
- Молчи, несчастный! – простонал храмовник. – Я не знаю, что... Она всегда ждёт кого-то... А ведь я люблю её! – он провёл руками по лицу, да так и замер, не отнимая ладоней.
- А говорят её видели на метле недавно... нагой! – заявил кто-то справа.
- Да, а вокруг резвились бесы! – недоверчиво засмеялся ремесленник.
- Но ведь ей Господь Чудо подарил! – возразил ещё какой-то монах.
- Хватит! – рыцарь резко поднялся.
Всё затихло, и лишь старый нищий в углу у горящего очага писклявым голоском напевал какую-то песенку, последние слова которой зазвенели в тишине:
«... Воин ждёт любимую,
Любимая ждёт Демона...»
Храмовник схватил свой тяжёлый двуручник и рассёк им стол. Голос угас, но слова продолжали звенеть в его сердце.
Под удивлёнными и насмешливыми взглядами завсегдатаев несчастный рыцарь выбежал из трактира, оглашая улицы скорбными стонами:
«Джеланна, Джеланна!»
- Ты никогда не обещаешь вернуться.
- Я не могу обещать этого – ты знаешь, дитя.
- Но я всё равно жду тебя.
- Я знаю.
- Любишь ли меня?
- Нет у меня человеческой любви – ты знаешь, дитя...
«Блаженная Джеланна! Блаженная Джеланна!» - смеялись дети, резвясь вокруг неё.
Девушка улыбнулась и легко побежала к обрыву над озером.
Раскинув руки, она часами стояла здесь, изливая на Мир и его людей Любовь, и мечтала полететь... полететь, как летал он, на крыльях, усеянных звёздами, скользнуть вверх по лунному лучу.
- Джеланна, - дыхание ветра обернулось его голосом.
- Это ты! – радостно рассмеялась она и обернулась, утопая в золотой бездне.
Когда она отняла руки от его груди, то ощутила в кулачке...
Непонимающе она глядела на искрящуюся на её ладони гривну и тускло мерцающую в самом центре чёрную жемчужину.
- Возьми, дитя, мне это ни к чему, - улыбнулся Демон, и золотая цепочка нежно охватила её шею.
Джеланна потёрлась о его ладонь, а потом вскинула голову, распахнув свои небесные глаза:
--Я хочу летать!... Но я больше не могу свободно парить, ведь мои мысли летят вслед за тобой... Ты разбил мои крылья.
- Я разделю с тобой свои...
Чёрные крылья бури, усеянные звёздами, вздохнули, растворяясь в свободном золотом пламени, и буря понесла Джеланну в своих объятиях.
Они летели над миром, в слиянии ветра и света луны, и далёкие звёзды стелились бесконечной стезёй.
А внизу вспыхивали и догорали жизни в океанах безумия и бесстрастного унижения, и Джеланна, окроплявшая слезами людские дома, понимала, как долог ещё путь Демона среди детей Божьих, гордо зовущих себя рабами Его...
Они летели над шепчущими бесконечные свои сказки лесами и над звенящими водопадами реками, над степями, волнующимися пряными травами, и над тёмными скалами в серебряных коронах, над звенящими песнями морей и над бесконечными жемчужными нитями жизней, жизней, жизней, водящих хороводы вокруг живого Мира под неповторимую музыку Бытия...
И когда Джеланна и Чёрный Жемчуг Ночи снова стояли у обрыва над озером, девушка поняла, что сегодня Демон вёл её сквозь тайны Мира, и почти осознала смысл его слов. Наверное, именно сейчас время пришло.
- Раскрой мне, прошу тебя, - тихо проговорила она, заглядывая сквозь дымку льда в беснующийся огонь.
Демон тихо рассмеялся, и страшен был звук его красивого голоса:
- Свет и Тьма, Зло и Добро – лишь грани всего Сущего, это всем известно, и в этом то, что вы, люди, подразумеваете под словом «Добро». Мы зовём это по-другому, но, - он грустно усмехнулся, разведя руками, - нет у вас этих слов. «Гармония» - далеко не всё, что заключено в данном нами имени... Тогда тем, что вы называете «Злом», - лёд истончился, и безумное пламя почти вырвалось из золотых глаз, - является Искажение... Оно обращает Свет во Тьму, а Тьму в Свет, и потом низвергает их в свою несуществующую Вселенную. Оно смешивает Хаос и Гармонию, но не в гармоничном их слиянии, а в своём, искажённом.
Под его взглядом Джеланна в страхе отступала, видя в золотой бездне отражение слов, что было сильнее данных определений.
И Демон снова рассмеялся, горько, покрывая огонь вечной тонкой дымкой, а голос его надломился:
- Искажение правит в этом Мире. Оно овладело даже Словом Божьим. Потому и не вижу я пока конца пути своему... Не плачь по Миру, дитя. Не надо. Любовь Отца безгранична...
- Вы видели?! Слышали?! Возгордилась!
- Ею овладел Демон!
- Демон! Чёрный Жемчуг Ночи!
- Взять!... Сжечь!... Пронзить арбалетными болтами! Взять ведьму!
- Стойте!
- Прочь, храмовник!
- Убьём, если не уйдёшь с дороги!
- Стойте! Или меч, служащий Господу, отправит вас к бесам!
- Стреляй в рыцаря!
«Прочь, люди. Прочь»
- Демон!...
- За что спас меня, нечестивый?
- За то, что любишь её. За то, что можешь спасти.
- Как?
- Убей её, или они будут истязать.
- Не искушай меня! Прочь!
- У неё лишь одна возможность – ты...
Джеланна, привязанная к столбу, улыбалась, и слёзы жалости катились по её щекам. Она знала свой путь. А он совсем лишил её страха, открыв Истины.
- Разве легче вам будет, дети Божьи? – тихо спросила она у толпы, и голос её прозвенел в каждом сердце.
- Огонь Святой Инквизиции избавит тебя от гордыни! – на разные голоса взвыла толпа.
Приближались инквизиторы, и рыцари-храмовники стояли полукругом, ожидая появления Демона с заряженными серебром арбалетами. Холодно глядели они на мучения, и лишь один дрожал.
«Что же медлишь ты, человек?» - раздался среди безумного сплетения его мыслей вкрадчивый голос.
«Страшно мне, Демон... Не могу – Грех это.»
«Я направлю руку твою...»
Сквозь рёв толпы и скрежет стали орудий прорвался звон тетивы, и серебряная стрела вонзилась в самое сердце девушки.
В хрустальной тишине прозвучал последний её шёпот:
«Любовь Отца нашего безгранична, дети Божьи...»
Не дышала толпа...
Чёрные тучи над площадью пронзил единственный луч. Стрела в груди Святой обернулась белым голубем, и взмыл он в небеса, неся золотую гривну...
- О мы несчастные! – взвыли тогда люди. – Святая! Святая Джеланна!
Роскошные устроили похороны, и нетленное тело Святой Девы Джеланны было погребено под плитами церкви...
А на городской площади остались только позорный столб и Демон с золотыми глазами, прижавший к нему ладонь.
Подняв голову к небу, Демон улыбнулся:
- Я знал, что Ты мудр и милосерден...
* * * (курсивом)
В старой церкви догорали свечи. Монахи и рыцари-храмовники внимали рассказу старого священника, которого каждый здесь вроде бы и знал, но не мог вспомнить.
- Ну вот и всё, - старик, кряхтя, поднялся. – Ох, и давно же это было... Да и поздно уже, пора расходиться...
Монахи и храмовники покинули церковь, и лишь один молодой рыцарь остался, задумчиво глядя на высокую икону Святой Джеланны.
- Знаешь, отче, - тихо сказал воин, -- я с детства влюблён в неё, влюблён в Святую... Глупо, да?
- Нет, нисколько, - покачал головой священник. – Ты похож на героя Легенды, молодого храмовника.
Рыцарь смутился, а потом спросил:
- Скажи, а что Демон? Он хоть что-нибудь испытывал к ней?
Старик усмехнулся, скрытый тенями и зыбким мерцанием свечей:
- Он дал ей всю Любовь Демона... Ну, ведь другого у него и не было.
С этими словами он направился к раскрытым дверям.
- Постой!
Священник обернулся, и воин замер, увидев золотые омуты безумного огня, подёрнутые дымкой льда... И лицо с тонкими точёными чертами... И чёрные одежды вместо рясы.
- Ты! Это ты!
Демон рассмеялся:
- Я направил руку твою, рыцарь, и теперь прощай. Может, свидимся ещё, пока брожу по этому Миру...
В смехе растаял он, и молодой воин, выбежав из церкви, увидел то, что могло случиться лишь в такой необыкновенный день, как этот: чёрные крылья бури и серебряные крылья ангела в странном слиянии полёта неслись над спящей землёй...
6-8.12.2000.
© Copyright: Wervolka, 2003
- Завтра, в Святой День, исчезнешь ты с лица земли, нечестивый. Зачем бродишь ты по миру, вводя людей во Грех?
- Брожу, покуда люди видят в себе возможность грешить, - в тон Епископу ответил Демон и улыбнулся. – Как только ощутите себя достойными Отца нашего, а не жестокими рабами Его, как разглядите совершенство своё и ближнего, так и не останется места Греху в ваших душах.
Епископ поморщился и сделал охраняющий жест:
- Странные речи молвишь ты, нечестивый.
Демон чуть склонил голову, учтиво и насмешливо:
- Поддерживаю высокопарную манеру речи, избранную Вашим Святейшеством.
- Посмотрю, как и что ты завтра поддерживать будешь, нечестивое отродье, - прошипел Епископ. И тут же, опомнившись, откашлялся, напустив на себя прежний скорбный и безгрешный вид. - ... Ибо попался ты ныне, и окружают тебя лишь святые отцы да храмовники. Так ты не опаснее любого из тех, кого очистила Святая Инквизиция.
Печальная улыбка Демона и странная боль, поднявшаяся откуда-то с несуществующего дна его золотистых глаз, заставила вздрогнуть всех, кто глядел в тот миг на его прекрасное лицо. Не было там боли за свою участь, в этих мерцающих омутах, подёрнутых дымкой льда.
читать дальше
Последние отблески дня окрашивали алым стены церкви и весь город, когда Джеланна всё ещё стояла на холме, взирая на это великолепие. На самом деле город был самым что ни на есть обычным, но в час, когда били колокола старой церкви, и солнце либо только начинало восходить, либо уже скрывалось за холмами, не было в мире места прекраснее.
Наступала Ночь Накануне Святого Дня, одного из самых значительных среди многих церковных Праздников. Завтра Джеланна встанет самая первая, как всегда, и побежит к дверям храма, а потом начнётся шествие, и ей, как одной из тех, кто следил за каменной церковью, будет позволено в нём участвовать. Поговаривали, будто бы Епископ приготовил какой-то сюрприз, который сделает Праздник совершенно незабываемым... но женщин допустят поглядеть только из такого далека, из которого ничего не разглядишь. Как всегда. Что делать – Носительницы Греха...
Джеланна вздохнула. Вечер сгустился вокруг неё, наполняясь скорбными едва слышными стонами, далёким воем то ли волков, то ли бесов и демонов, и тому подобными странными и неприятными звуками. Как известно, в Ночь Накануне любого Святого Дня нечистая сила выходила резвиться и смущать всех благочестивых верующих.
Сегодня было особенно страшно: духи будто бы оплакивали кого-то. И возгласы их, приближаясь, вновь откатывались, потому что ночь ещё не вступила в свои права.
Джеланна была храброй девушкой, но и ей стало не по себе. Она сделала охраняющий жест и медленно начала спускаться с холма. Но когда прерывистый вой раздался совсем близко, она что было сил понеслась в город, к своему дому...
Этой ночью началась буря. Ветер завывал в трубах и неистово стучался в запертые ставни и двери, силясь сорвать их с петель. Вся нечисть, какая только была в окрестностях, кружила нынче над городом, заставляя верующих дрожать в своих домах и с нетерпением ждать рассвета. Только духам и Епископу была известна причина безумия плясок Ночи Накануне этого Святого Дня...
Шествие уже давно закончилось, и толпа высыпала на главную площадь, чтобы насладиться
тем, что приготовил на сегодня Его Святейшество с верными своими святыми помощниками.
Джеланна стояла на пороге церкви, задумчиво взирая на широкую улицу, упирающуюся в спины последних стоявших на площади. Она уже закончила убирать огарки свечей у иконостасов и теперь силилась понять, что же там происходило, за всеми этими людьми. Но крики толпы напоминали гремящие моря, и далёкие возгласы Его Святейшества было не разобрать.
Что-то важное происходило там... важное для самой Джеланны...
Она была благочестива, эта юная девушка с воздушными небесными глазами, лицом ангела, лёгким телом и божественно-прекрасными волосами, стыдливо скрытыми тяжёлым длинным платком. Красота её была так невинна, что даже священники, боящиеся, обычно, прекрасных женщин, доверяли ей, этому юному ангелу, которого, казалось, не затронул Первородный Грех.
Она любила людей и всё вокруг, и не приходило ей в голову крамольных мыслей. Разве только жалела она людей за все их грехи, за то, что ставят они одних ближних выше других.
Сегодня Джеланна снова задала себе вопрос—почему же люди боятся многого? И почему не равна женщина мужчине...
Быстрые ноги понесли девушку на площадь, в самую гущу толпы, и она увидела... увидела... увидела...
Слабый человек уже не выдержал бы всех тех пыток, которые пока использовал Епископ. Сильный, не будучи сломлен, был бы на пороге смерти. Но никто не мог ответить, далеко ли до Рубежа этой жертве Святой Инквизиции.
Святые отцы, стоявшие вокруг помоста, беспрестанно читали молитвы, ограничивая его силу, и не знающие поражения рыцари-храмовники охраняли того, кто не смог бы сбежать. Холодные инквизиторы с бесстрастным восторгом ломали его тело, но испробовали пока далеко не всё, что причиталось ему по списку.
Епископ холодно оглашал каждое наказание, а потом горячо вещал толпе о том, как доволен сейчас рабами Своими Господь...
Джеланна расширившимися глазами взирала на помост. Словно во сне приблизился он к девушке, и она различала каждую деталь. Она видела почти изломанное, но всё ещё красивое совершенное тело в изодранных чёрных одеждах. Видела и прекрасное лицо с тонкими точёными чертами, какие бывают на иконах самых лучших мастеров... бледное лицо с плотно сжатыми губами и провалом золотых глаз, в которых под истончившейся дымкой льда бушевало всепоглощающее холодное и сжигающее пламя, готовое вырваться на волю.
Но звучали отборнейшие молитвы святых отцов, и пламя бессильно разбивалось о крепкие стены ледяной темницы...
Джеланна беззвучно кричала, и увидев её в толпе, Демон улыбнулся, прикрыв глаза...
Епископ ужаснулся тому восторгу, который испытывал, истязая долгожданную жертву. Впрочем, как он и ожидал, «жертва» не унижалась, да и вообще не производила впечатления жертвы.
Его Святейшество ужаснулся своей улыбке, возникшей при мысли о том, что будет с гордым отродьем, когда он перейдёт с обычных истязаний на то, что несло нечистой силе смерть.
Крик его силился изгнать этот страх перед собственной жестокостью, когда он обратился к толпе:
- О верующие! Да будет известно вам, что перед вами не впавший во грех человек...
Возгласы удивления и нетерпения почти заглушали его:
- ... но Демон, богомерзкое создание! – Епископ порадовался произведённому впечатлению, и продолжал: - Он вам известен, братья и сёстры! Особо романтичные натуры... и, конечно, наши женщины... дали ему имя «Чёрный Жемчуг Ночи». Полагаю, из-за этого...
Повинуясь знаку, один из рыцарей-храмовников рассёк мечом остатки тонкой чёрной ткани на груди Демона, и солнечный луч отразился в простом и изысканном украшении—золотой гривне с чёрной жемчужиной в середине.
Епископ подошёл в своей жертве и рванул тонкую золотую цепь.
Она не поддалась, и Демон улыбнулся почти сочувственно, тотчас же получив удар от стоявшего рядом воина...
И тогда Его Святейшество понял, что время пришло. По его знаку инквизиторы почти бережно положили жертву на помост. Двое священников внесли реликвию храма – древнее бронзовое Распятие—и возложили на грудь Демона.
Тёмная кровь Чёрного Жемчуга Ночи заструилась у краёв Распятия, и губы, наконец, разомкнулись... исторгнув не вой, но пронзающий сердце полувздох-полустон, едва слышный, но проникший, тем не менее, в каждый уголок площади.
Епископ разочарованно взирал на поверженного Демона, медленно подходящего к своему Рубежу, и не ощущал удовлетворения...
Женщина – здесь?...
Женщина, вихрем пронёсшаяся к помосту, разорвавшая круг святых отцов, проскользнувшая меж не знающих поражения мечей храмовников!...
Чёрные крылья бури, изорванные в клочья, вздохнули и, кружа реальность в водовороте свободного пламени, сгорели в потемневшем воздухе...
Полуденное солнце освещало девушку, держащую во вскинутых руках бронзовое Распятие, полыхающее огнём Господнего Чуда...
- Прости, прости меня, Отец наш! Прости не за то, что спасла, но за то... О, не могу сказать! Боюсь, и не могу жалеть об этом...
Тихо потрескивали свечи у тёмных икон пустой церкви, и лунный свет лился сквозь один из боковых витражей – единственная дорожка, разделявшая тьму алтаря и входа.
Джеланна вскинула голову, глядя на прекрасный лик Сына, и твёрдо сказала:
- Не раба я тебе, но дочь, как и все мы... и доверяю я лишь Тебе мою тайну: я люблю того, кто подходил к Рубежу под Твоим Распятием... Это грех? Если грех, то прости меня... прости...
Слезинка упала в пламя свечи, и она не погасла.
- Милосерден Ты, я знаю... Но может быть Любовь – это всё-таки не грех?!... Прости меня... прости...
- Разве просят прощения за Любовь?
Джеланна вздрогнула при звуках мягкой усмешки в мягком голосе, но не обернулась. Она знала, кому он принадлежит, словно слушала его всю жизнь.
- Ты... – выдохнула она и обернулась. – Это Вы, Чёрный Жемчуг Ночи.
Церковь молчала. Девушка, казалось, была одна.
Но вот сгустившаяся тьма у входа очертила фигуру, неразличимую в мерцании свечей.
- Да, Джеланна. Это я.
Демон вступил в полосу лунного света, льющегося сквозь витраж, и девушка замерла, увидев мощь, страшную и прекрасную, здесь, в Святом Месте.
Чёрный Жемчуг Ночи медленно двигался к ней с грацией подступающей тьмы, и странные золотые глаза, подёрнутые дымкой льда, горели на лице, похожем на лики лишь самых красивых и совершенных икон.
- Вы ведь всё слышали, да? – тихо спросила Джеланна.
- Да, дитя... Не раскаивайся в Любви, ведь Она есть основа Естества Отца Всего сущего, основа каждого создания Тьмы и Света, - странная улыбка заискрилась на его губах.
Девушка сделала несколько шагов ему навстречу, но остановилась и, прищурившись, попыталась вглядеться в странный образ в зыбком свете:
- Это говорите мне Вы – Демон? Здесь, в церкви?
Он рассмеялся и приблизился к ней:
- Да, дитя, всё так странно!... А задавала ли ты себе вопрос – где лежит Зло?... В память о Распятии я дам тебе ответ – не во Тьме, но в Искажении.
- Я не понимаю Вас! – она испуганно опустила глаза, но не захотела отступать от него даже на шаг.
Он грустно усмехнулся:
- Может быть когда-нибудь... Зачем ты скрываешь свою красоту?
Джеланна коснулась платка, скрывавшего её чудесные волосы.
- Потому что Грех показывать её. Это вызывает у мужчин грешные мысли, - она замешкалась. – Так, кажется, говорят святые отцы.
- Мужчины боятся Греха, и растят его в себе, как и вообще люди. Я уже говорил это Епископу, - задумчиво Демон сделал какой-то жест красивыми пальцами.
Платок упал к ногам Джеланны, и длинные волосы каскадом полились по её плечам.
Чёрный Жемчуг Ночи улыбнулся, глядя на смутившуюся девушку.
- Скажи, дитя, разве Грех обладать тем, чем одарил тебя Отец Всего Сущего?... И если люди не имеют сил, наслаждаясь, не забывать о Высшем, называя потому Дары Злом, то это лишь из-за слабости, которую они получили, закрыв себя от самих себя.
Он протянул ей раскрытую ладонь, и она вложила в неё свою, ощутив в прохладных пальцах огонь, бьющийся в глубине его глаз.
А вкус его губ был вкусом Вина Причащения...
- Ты чего такой грустный, брат храмовник? – насмешливо поинтересовался толстый монах, отставляя в сторону огромную кружку пива.
- Неважно, - отмахнулся молодой рыцарь, мрачно уставившись в стакан с вином.
Какой-то ремесленник из-за соседнего стола обсуждал Чудо на площади, произошедшее довольно давно, и нёс какую-то чепуху о Блаженной Джеланне.
Монах подмигнул воину:
- А с девушкой-то действительно что-то не так. Ходит в струящихся одеждах, с распущенными волосами – ни дать, ни взять ведьма! – и болтает что-то о Господе. Если бы я не знал о Чуде, я б точно сказал, что в неё демон вселился!
- Молчи, несчастный! – простонал храмовник. – Я не знаю, что... Она всегда ждёт кого-то... А ведь я люблю её! – он провёл руками по лицу, да так и замер, не отнимая ладоней.
- А говорят её видели на метле недавно... нагой! – заявил кто-то справа.
- Да, а вокруг резвились бесы! – недоверчиво засмеялся ремесленник.
- Но ведь ей Господь Чудо подарил! – возразил ещё какой-то монах.
- Хватит! – рыцарь резко поднялся.
Всё затихло, и лишь старый нищий в углу у горящего очага писклявым голоском напевал какую-то песенку, последние слова которой зазвенели в тишине:
«... Воин ждёт любимую,
Любимая ждёт Демона...»
Храмовник схватил свой тяжёлый двуручник и рассёк им стол. Голос угас, но слова продолжали звенеть в его сердце.
Под удивлёнными и насмешливыми взглядами завсегдатаев несчастный рыцарь выбежал из трактира, оглашая улицы скорбными стонами:
«Джеланна, Джеланна!»
- Ты никогда не обещаешь вернуться.
- Я не могу обещать этого – ты знаешь, дитя.
- Но я всё равно жду тебя.
- Я знаю.
- Любишь ли меня?
- Нет у меня человеческой любви – ты знаешь, дитя...
«Блаженная Джеланна! Блаженная Джеланна!» - смеялись дети, резвясь вокруг неё.
Девушка улыбнулась и легко побежала к обрыву над озером.
Раскинув руки, она часами стояла здесь, изливая на Мир и его людей Любовь, и мечтала полететь... полететь, как летал он, на крыльях, усеянных звёздами, скользнуть вверх по лунному лучу.
- Джеланна, - дыхание ветра обернулось его голосом.
- Это ты! – радостно рассмеялась она и обернулась, утопая в золотой бездне.
Когда она отняла руки от его груди, то ощутила в кулачке...
Непонимающе она глядела на искрящуюся на её ладони гривну и тускло мерцающую в самом центре чёрную жемчужину.
- Возьми, дитя, мне это ни к чему, - улыбнулся Демон, и золотая цепочка нежно охватила её шею.
Джеланна потёрлась о его ладонь, а потом вскинула голову, распахнув свои небесные глаза:
--Я хочу летать!... Но я больше не могу свободно парить, ведь мои мысли летят вслед за тобой... Ты разбил мои крылья.
- Я разделю с тобой свои...
Чёрные крылья бури, усеянные звёздами, вздохнули, растворяясь в свободном золотом пламени, и буря понесла Джеланну в своих объятиях.
Они летели над миром, в слиянии ветра и света луны, и далёкие звёзды стелились бесконечной стезёй.
А внизу вспыхивали и догорали жизни в океанах безумия и бесстрастного унижения, и Джеланна, окроплявшая слезами людские дома, понимала, как долог ещё путь Демона среди детей Божьих, гордо зовущих себя рабами Его...
Они летели над шепчущими бесконечные свои сказки лесами и над звенящими водопадами реками, над степями, волнующимися пряными травами, и над тёмными скалами в серебряных коронах, над звенящими песнями морей и над бесконечными жемчужными нитями жизней, жизней, жизней, водящих хороводы вокруг живого Мира под неповторимую музыку Бытия...
И когда Джеланна и Чёрный Жемчуг Ночи снова стояли у обрыва над озером, девушка поняла, что сегодня Демон вёл её сквозь тайны Мира, и почти осознала смысл его слов. Наверное, именно сейчас время пришло.
- Раскрой мне, прошу тебя, - тихо проговорила она, заглядывая сквозь дымку льда в беснующийся огонь.
Демон тихо рассмеялся, и страшен был звук его красивого голоса:
- Свет и Тьма, Зло и Добро – лишь грани всего Сущего, это всем известно, и в этом то, что вы, люди, подразумеваете под словом «Добро». Мы зовём это по-другому, но, - он грустно усмехнулся, разведя руками, - нет у вас этих слов. «Гармония» - далеко не всё, что заключено в данном нами имени... Тогда тем, что вы называете «Злом», - лёд истончился, и безумное пламя почти вырвалось из золотых глаз, - является Искажение... Оно обращает Свет во Тьму, а Тьму в Свет, и потом низвергает их в свою несуществующую Вселенную. Оно смешивает Хаос и Гармонию, но не в гармоничном их слиянии, а в своём, искажённом.
Под его взглядом Джеланна в страхе отступала, видя в золотой бездне отражение слов, что было сильнее данных определений.
И Демон снова рассмеялся, горько, покрывая огонь вечной тонкой дымкой, а голос его надломился:
- Искажение правит в этом Мире. Оно овладело даже Словом Божьим. Потому и не вижу я пока конца пути своему... Не плачь по Миру, дитя. Не надо. Любовь Отца безгранична...
- Вы видели?! Слышали?! Возгордилась!
- Ею овладел Демон!
- Демон! Чёрный Жемчуг Ночи!
- Взять!... Сжечь!... Пронзить арбалетными болтами! Взять ведьму!
- Стойте!
- Прочь, храмовник!
- Убьём, если не уйдёшь с дороги!
- Стойте! Или меч, служащий Господу, отправит вас к бесам!
- Стреляй в рыцаря!
«Прочь, люди. Прочь»
- Демон!...
- За что спас меня, нечестивый?
- За то, что любишь её. За то, что можешь спасти.
- Как?
- Убей её, или они будут истязать.
- Не искушай меня! Прочь!
- У неё лишь одна возможность – ты...
Джеланна, привязанная к столбу, улыбалась, и слёзы жалости катились по её щекам. Она знала свой путь. А он совсем лишил её страха, открыв Истины.
- Разве легче вам будет, дети Божьи? – тихо спросила она у толпы, и голос её прозвенел в каждом сердце.
- Огонь Святой Инквизиции избавит тебя от гордыни! – на разные голоса взвыла толпа.
Приближались инквизиторы, и рыцари-храмовники стояли полукругом, ожидая появления Демона с заряженными серебром арбалетами. Холодно глядели они на мучения, и лишь один дрожал.
«Что же медлишь ты, человек?» - раздался среди безумного сплетения его мыслей вкрадчивый голос.
«Страшно мне, Демон... Не могу – Грех это.»
«Я направлю руку твою...»
Сквозь рёв толпы и скрежет стали орудий прорвался звон тетивы, и серебряная стрела вонзилась в самое сердце девушки.
В хрустальной тишине прозвучал последний её шёпот:
«Любовь Отца нашего безгранична, дети Божьи...»
Не дышала толпа...
Чёрные тучи над площадью пронзил единственный луч. Стрела в груди Святой обернулась белым голубем, и взмыл он в небеса, неся золотую гривну...
- О мы несчастные! – взвыли тогда люди. – Святая! Святая Джеланна!
Роскошные устроили похороны, и нетленное тело Святой Девы Джеланны было погребено под плитами церкви...
А на городской площади остались только позорный столб и Демон с золотыми глазами, прижавший к нему ладонь.
Подняв голову к небу, Демон улыбнулся:
- Я знал, что Ты мудр и милосерден...
* * * (курсивом)
В старой церкви догорали свечи. Монахи и рыцари-храмовники внимали рассказу старого священника, которого каждый здесь вроде бы и знал, но не мог вспомнить.
- Ну вот и всё, - старик, кряхтя, поднялся. – Ох, и давно же это было... Да и поздно уже, пора расходиться...
Монахи и храмовники покинули церковь, и лишь один молодой рыцарь остался, задумчиво глядя на высокую икону Святой Джеланны.
- Знаешь, отче, - тихо сказал воин, -- я с детства влюблён в неё, влюблён в Святую... Глупо, да?
- Нет, нисколько, - покачал головой священник. – Ты похож на героя Легенды, молодого храмовника.
Рыцарь смутился, а потом спросил:
- Скажи, а что Демон? Он хоть что-нибудь испытывал к ней?
Старик усмехнулся, скрытый тенями и зыбким мерцанием свечей:
- Он дал ей всю Любовь Демона... Ну, ведь другого у него и не было.
С этими словами он направился к раскрытым дверям.
- Постой!
Священник обернулся, и воин замер, увидев золотые омуты безумного огня, подёрнутые дымкой льда... И лицо с тонкими точёными чертами... И чёрные одежды вместо рясы.
- Ты! Это ты!
Демон рассмеялся:
- Я направил руку твою, рыцарь, и теперь прощай. Может, свидимся ещё, пока брожу по этому Миру...
В смехе растаял он, и молодой воин, выбежав из церкви, увидел то, что могло случиться лишь в такой необыкновенный день, как этот: чёрные крылья бури и серебряные крылья ангела в странном слиянии полёта неслись над спящей землёй...
6-8.12.2000.
© Copyright: Wervolka, 2003
@темы: витражное стекло мира, Креатив, Личное, Творчество
-
-
17.08.2008 в 15:05У меня тоже был рассказ, или нет, много небольших фрагментов, разговоров с Демоном.
Конечно соль совсем другая, но даже удивительно небольшое совпадение)